Эффект Эха - Елена Граменицкая

Андрей поморщился. Он стал злым, а это мешает жить.

Самолет начал движение в сторону взлетной полосы. За иллюминаторами замелькали светящиеся окна аэропорта. Проследив за отъезжающими погрузчиками, Андрей вернулся к своим мыслям.

«Одно хорошо – сестренка ждет ребенка и счастлива, несмотря на гормональные срывы и ночные звонки в Москву. Зять, по сути, нормальный парень. Кто-то мне говорил про языковой барьер. Мол, ты со своим школьным инглиш будешь там в глубоком фак-апе. Но после пяти глотков солодового напитка мы с зятем свободно разговаривали. И что удивительно – дискутировали не находя противоречий. Вывод – виски заслуживает Нобеля за разрушение барьеров и сближение народов, в частности московского ветеринара и лондонского аудитора.

Правило пяти «S» или пяти «П» по-русски – посмотреть, понюхать, пригубить, проглотить и, наконец, плеснуть воды. Пятое правило – лишнее. Эх, накапать бы сейчас чистого Маккалана. Потом будет поздно».

Андрей покосился на задремавшую девушку, склонившую голову на его плечо. Взгляд скользнул дальше, остановившись на мальчугане у окна. Парень, отгородившись наушниками и красным козырьком бейсболки, прижался к иллюминатору.

«Похож на сына. Такой же лопоухий, и, наверное, такой же наивный. Родька верит всему, что скажешь. Но пытается дерзить, значит взрослеет. А взъерошишь ему затылок, уткнешься носом, вдохнешь – макушка до сих пор пахнет манной кашей. Надо навестить сына по приезду, отпросить у бывшей жены на пару дней. Сходим по утру на рыбалку или за грибами»

Мальчик у окна словно услышал чужие мысли, на мгновение отвлекся от иллюминатора, приподнял козырек кепки и подмигнул Андрею. Мол, хорошая идея – утром за грибами! Обязательно сходите.

Не успел Андрей ответить на мимолетное приветствие, как паренек снова следил за перемещением самолета на летном поле.

Командир корабля по громкой связи попросил экипаж занять места перед взлетом. Стюардессы прошли в противоположные концы салона и, опустившись в кресла, пристегнули ремни.

Самолет готовился к взлету.

Спящая тихонько застонала. Пытаясь от нее отодвинуться, Андрей даже убрал локоть с подлокотника, но, не тут-то было, девушка прижалась еще сильнее.

«Вот чудная! На подружку мою похожа, такая же была неугомонная, резкая, а погладишь – кошка кошкой»

Несмотря на запрет Андрей осторожно, стараясь не разбудить соседку, откинул ее кресло.

В распахнувшихся на мгновение карих глазах, утративших воинственный блеск, мелькнуло удивление. Девушка немного повозилась, устроилась удобнее. Взгляд Андрея невольно замер на пуговице, стянувшей небольшую грудь, но тут же смущенно ретировался, застигнутый врасплох. Прозрачно-голубые глаза мальчика у окна пристально следили за ним.

Но подросток смотрел на Андрея вовсе не с порицанием, а с неподдельной тревогой.

Андрей ободрительно подмигнул соседу, округлил пальцы, мол, все будет «окей» – долетим, не переживай.

– Все это не важно, – не с того ни сего произнес мальчик.

Он протянул к Андрею свою худенькую ладошку и прикрыл ему глаза.

– Спи!

«Все это не важно», – машинально повторил Андрей, так и не успев удивиться и переспросить – почему не важно?

В следующее мгновение огромный огненный шар, застрявший в солнечном сплетении, ослепительной, испепеляющей вспышкой разорвал его сердце в клочья.

Непонятный звук проник в сон Ольги.

Сначала это был визг побитого шпаной щенка, чье дрожащее тельце она держала на руках. Собачка подвывала все громче, в скулении появились странные надрывные нотки, дремота медленно рассеивалась. Щенок исчез, остался лишь непрерывный, становящийся все громче и резче всхлипывающий звук, похожий на детский плач.

Открыв глаза, она сразу не сообразила, где находится. Реальность подбросила первые подсказки – наклоненное кресло перед глазами, равномерный шум двигателей, тусклое освещение салона. Стюардесса в изящной пилотке и синей форме с крылатым гербом Аэрофлота на лацкане прошла с подносом, уставленным пластиковыми стаканчиками.

Вспомнила! Она в самолете, летит из командировки. Звук, показавшийся во сне визгом побитого щенка, вновь резанул слух, раздавшись с заднего ряда. Это были всхлипывания той маленькой девочки, которая обиделась на маму. Всхлипывания слышались все чаще и становились все громче. Люди начали оборачиваться на девочку.

Подросток у окна так и не снял наушники, продолжал отсутствовать в реальности. Сквозь мембраны плеера слышались нескончаемые ритмичные удары, ресницы дрожали, коленка дергалась.

Повернув голову направо, Ольга невольно вздрогнула.

Пьяного «хама» рядом не оказалось. Вместо него, уткнувшись в светящее окно ноутбука сидел незнакомый мужчина, быстро щелкающий по клавишам. На экране его компьютера буквы, словно бусины, стремительно нанизывались в строки.

Опасаясь показаться невежливой, Ольга исподтишка разглядывала незнакомца, пытаясь разрешить загадку – куда исчез приставучий сосед. Видимо пересел вместе со своими бутылками в пакете, пока она спала, не вышел же он по дороге.

Одетый в сиреневую рубашку с закатанными до локтей рукавами и темные брюки мужчина вводил текст на русском, но разглядеть, что именно он пишет, Ольге не удалось. Всхлипывания с заднего ряда усилились. Ребенок зашелся в крике, полоша весь салон. Как вдруг рыдания прервались, послышался хрип, и тут же истошный крик матери:

– Она не дышит! Машенька! Да что с тобой?!

Мужчина, сидевший справа, обернулся на девочку, захлопнул ноутбук, сунул его в руки Ольге.

В следующую секунду выхватил хрипящее тельце из рук матери и побежал в хвостовой отсек самолета. Мать девочки и ее подруга бросились за ним.

Паника распространилась по салону мгновенно. Особо впечатлительные пассажиры повыскакивали с мест, каждый на свой лад обсуждал происходящее, одни говорили про эпилепсию, другие про астму, потом вдруг как по команде замолчали, и тут полная женщина в переднем ряду схватилась за сердце и тонким голоском затянула «Отче». Пение молитвы в воцарившейся тишине звучало зловеще и трагически безысходно, казалось, вот-вот случится нечто страшное, непоправимое и апокалиптически жуткое.

Из-за задернутых занавесок послышалось передвижение пищевых блоков, звон посуды, почти животный хрип, сменившийся стоном и, наконец, надрывный кашель и плачь ребенка. Ему вторил истеричный крик матери.

– Слава Богу! Доченька!

Ясности пока было мало, но у Ольги отлегло от сердца.

Толстуха, читающая молитву, замолчала и принялась истово креститься и бормотать: «Спасибо, Господи»

Волнение в салоне потихоньку улеглось. Спустя некоторое время из-за ширмы появился мужчина в сиреневой рубашке. Он шел, вытирая салфеткой влажное пятно на груди и на сыплющиеся со всех сторон вопросы – что случилось, как девочка, улыбался – все в порядке.